фарс-трагедия (1952)
В пьесе действует множество невидимых персонажей и
трое реальных — Старик (95 лет), Старушка (94 года) и Оратор (45–50
лет). На авансцене стоят два пустых стула, справа три двери и окно,
слева — также три двери и окно, возле которого находится черная доска и
небольшое возвышение. Еще одна дверь находится в глубине.
Под окнами дома плещется вода — Старик,
перевесившись через подоконник, пытается разглядеть подплывающие лодки с
гостями, а Старушка умоляет не делать этого, жалуясь на гнилостный
залах и комаров.
Старик называет Старушку Семирамидой, она же
обходится ласкательными словами «душенька», «лапочка», «детка». В
ожидании гостей старики беседуют: вот раньше всегда было светло, а
теперь кругом темень непроглядная, и был когда-то такой город Париж, но
четыре тысячи лет назад потускнел — только песенка от него и осталась.
Старушка восхищается талантами Старика: жаль, честолюбия ему не хватило,
а ведь он мог быть главным императором, главным редактором, главным
доктором, главным маршалом… Впрочем, он все-таки стад маршалом
лестничных маршей — иными словами, привратником. Когда Старушка
добавляет неосторожно, что не надо было талант в землю зарывать, Старик
заливается слезами и громко зовет мамочку — с большим трудом Старушке
удается его успокоить напоминанием о великой Миссии. Сегодня вечером
Старик должен передать человечеству Весть — ради этого и созваны гости.
Соберутся абсолютно все: владельцы, умельцы, охранники, священники,
президенты, музыканты, делегаты, спекулянты, пролетариат, секретариат,
военщина, деревенщина, интеллигенты, монументы, психиатры и их клиенты…
Вселенная ждет Вести, и Старушка не может скрыть горделивой радости:
наконец-то Старик решился заговорить с Европой и прочими континентами!
Слышится плеск воды — явились первые приглашенные.
Взволнованные старики ковыляют к двери в нише и провожают на авансцену
невидимую гостью: судя по разговору, это весьма любезная дама — Старушка
покорена ее светскими манерами. Вновь плещется вода, затем кто-то
настойчиво звонит в дверь, и Старик замирает на пороге по стойке смирно
перед невидимым Полковником. Старушка поспешно выносит еще два стула.
Все рассаживаются, и между незримыми гостями затевается беседа, которая
все больше и больше шокирует хозяев дома — Старик даже считает нужным
предупредить Полковника, что у милой дамы есть супруг. Еще один звонок, и
Старика ждет приятный сюрприз — пожаловала «юная прелестница», иначе
говоря, подруга детства со своим мужем. Невидимый, но явно
представительный господин преподносит в подарок картину, и Старушка
начинает кокетничать с ним, как настоящая шлюха, — задирает юбки, громко
хохочет, строит глазки. Эта гротескная сцена прекращается неожиданно, и
наступает черед воспоминаний: Старушка повествует, как ушел из дому
неблагодарный сынок, а Старик скорбит, что детей у них нет — но, может,
это и к лучшему, поскольку сам он был дурным сыном и бросил мать умирать
под забором. Звонки в дверь следуют один за другим, и действие
убыстряется:
Старик встречает гостей, а Старушка, задыхаясь,
выволакивает все новые и новые стулья. Сквозь толпу невидимых
приглашенныхуже трудно протолкнуться: Старушка только и успевает
спросить, надел ли Старик подштанники. Наконец звонки смолкают, но вся
сцена уже уставлена стульями, и Старик просит запоздавших невидимок
разместиться вдоль стен, чтобы не мешать остальным. Сам он пробирается к
левому окну, Семирамида застывает возле правого — оба останутся на этих
местах до конца пьесы. Старики ведут светский разговор с гостями и
перекликаются сквозь толпу между собой.
Внезапно из-за кулис слышатся гул и фанфары — это
пожаловал император. Старик вне себя от восторга: он приказывает всем
встать и сокрушается лишь тем, что не может подобраться к Его величеству
поближе — придворные интриги, что поделаешь! Но он не сдается и,
перекрикивая толпу, делится с драгоценным императором пережитыми
страданиями: враги пировали, друзья предавали, били дубинкой, всаживали
нож, подставляли ногу, не давали визы, ни разу в жизни не прислали
пригласительного билета, разрушили мост и развалили Пиренеи… Но вот
снизошло на него прозрение: это было сорок лет назад, когда он пришел
папеньку поцеловать, прежде чем отправиться в кроватку. Над ним тогда
стали смеяться и женили — доказали, что большой. Сейчас явится оратор,
изложит спасительную Весть, ибо сам Старик — увы! — толком говорить не
умеет.
Напряжение нарастает. Дверь номер пять открывается
невыносимо медленно, и возникает Оратор — реальный персонаж в
широкополой шляпе и плаще, похожий на художника или поэта прошлого-века.
Никого не замечая, Оратор проходит к эстраде и начинает раздавать
автографы невидимкам. Старик обращается к собравшимся с прощальным
словом (Старушка вторит ему, переходя от всхлипов к настоящим рыданиям):
после долгих трудов во имя прогресса и на благо человечества ему
предстоит исчезнуть вместе с верной своей подругой — они умрут, оставив
по себе вечную память. Оба осыпают конфетти и серпантином Оратора и
пустые стулья, а затем с возгласом «Да здравствует император!»
выпрыгивают каждый в своеокно. Раздаются два вскрика, два всплеска.
Оратор, бесстрастно наблюдавший за двойным самоубийством, начинает
мычать и размахивать руками — становится ясно, что он глухонемой. Вдруг
лицо его светлеет: схватив мел, он пишет на черной доске большие буквы
ДРР… ЩЩЛЫМ… ПРДРБР… Оглядывая с довольной улыбкой невидимую публику, он
ждет восхищенной реакции — затем мрачнеет, резко кланяется и удаляется
через дверь в глубине. На пустой сцене со стульями и эстрадой,
засыпанными серпантином и конфетти, впервые слышатся возгласы, смех,
покашливание — это невидимая публика расходится после представления. |
